Весь день Джи провел в каком-то полузабытьи. То ли из-за жары, то ли из-за нехватки воды, то ли из-за усталости. Над ухом зудел один и тот же комар, когда тот сел на шею, напился и исчез, Арчери почувствовал некое сожаление. Будто бы потерял хорошего собеседника. К вечеру стало на толику прохладнее. Выпив горячую воду из фляги, мужчина привалился к дереву, осоловело глядя, как аборигены собирают кострище. Постепенно он сполз на землю.
Мысли были огромными, жирными и скользкими, как белые черви. Уцепиться хоть за одну желания не было. Пока он шел, все его сознание сосредоточилось на одном: «Правая нога. Левая нога». Больше думать было не о чем, а теперь обрывки приползали, точно виноватые псы, ползли по грязи на брюхе, поджав хвост. Это ему не нравилось.
Пламя костра вспыхнуло огненной лисицей и лизнуло скудные сыроватые дрова. В нескольких метрах к верху угадывался почти отвесный обрыв в жерло вулкана. Пованивало серой, падалью и чем-то еще. Чем-то вроде куриного помета. Арчери поморщился. Этот лес никогда не отличался ароматами альпийской свежести, но и это был перебор. Противный ком подкатил к горлу. Мужчина сделал последний глоток затхловатой воды и присел ближе к огню, к теплу. Несмотря на жаркие дни, ночи здесь были прохладными. Африканцы затянули какую-то песню о воине, убившем льва. Джи слушал вполуха, думая о своем. Что прошло, что происходит сейчас, что его ждет. Мрачное прошлое, скверное настоящее и туманное будущее. В глазах прыгали искры от пламени. Он сидел, закутанный в туман собственных мыслей, не замечая ничего вокруг. Мбежане забеспокоился, когда нкози не обратил внимания на ужин и только покачал головой. Несколькими шутками и фразами этот белый человек заинтересовал его, привязал к себе.
Арчери уснул, свернувшись в позе эмбриона. Ничего не снилось.
Рассвет занимался сыровато. На ветках кричали обезьяны-ревуны. Какой-то яркий попугай прокричал резко, будто бы его резали. Мужчины снялись с места и пошли привычной цепочкой те несколько сотен метров до обрыва. Черная земля была точно обрезана острым ножом.
- Как мы спустимся? – сам у себя спросил Джи, но заметил, взгляды чернокожих и стал напряженно думать. Через час, когда набралось достаточно лиан, а наверху остался Ндути, итальянец звонко чихнул от испарений. Дно было горячим. Темнота оказалась почти полной. Красновато-черной, смолянистой, душной. Слева раздался шорох, но он не придал ему значения. Возможно, газ поднял в воздух какие-то камушки.
Перед ним стоял целый город. Когда-то, возможно, прекрасный, теперь уже мертвый, он походил на призрак былого величия. Призрак неудачный и фальшивый. Арчери сделал несколько шагов в направлении серых построек и замер. Колонны напоминали античный стиль, если так, то кто тут мог бы жить? В центре площади медленно умирал полуразрушенный фонтан с последним остатком былой красоты – мраморной статуей сокола, украшенной золотом. Мужчина присвистнул и жестами приказал Мбежане и Бакеле снять статую. Уложив ее в сумку, водрузил ее себе на спину, как услышал медленные шаги какой-то птицы. Птицы, поражающей своими размерами.
«Когда-то у нас был сарай для птицы. Она с него размером» - пронеслось в голове. Огромная курица скосила голову в типичном курином жесте и неуверенно кудахтнула. Рыжее оперение казалось запыленным. Оранжевый глаз сверкнул в неверном свете.
- Уходим. Быстро! – прикрикнул на слуг Джи и подпихнул их к лианам, всучив одному из них сумку. Черный кивнул и стал с ловкостью обезьяны взбираться наверх. Курица сделала еще один шаг в стону человека и замерла. – Что же ты за тварь такая? – птицы взвизгнула и попыталась клюнуть его. Красноволосый с трудом увернулся. «Взбираться сейчас все равно, что подписать себе смертный приговор!». Он отскочил и побежал, петляя, как лань, уходящая от стаи волков. Курица от долгого сидения бежала неуклюже, ее заносило на поворотах, но только на первой минуте. Пару раз ее клюв вспарывал землю в сантиметрах от Джи.
- Эй! Парни! Отвлеките ее!- закричал Арчери, припуская сильнее. Он наступил ан камень и ступня кровоточила. Почти сразу сверху посыпались камни и палки. Несколько попали наседке по голове, и та истошно закричала от боли. Дыхание сбивалось. Ноги гудели. Пока курица выщипывала из перьев камень, он забрался на лиану и стал подтягиваться, но этой скорости не хватало. Птица заметила его и, пару раз промахнувшись, попала. Право плечо вспыхнуло болью. Темный поток, искрящий темно-красным в пыльном солнечном свете, полился на бок, пропитал повязку. Курица пощелкала клювом, пробуя кровь. Ее глаза маньячно заблестели.
Большой камень ударил ее по голове, и птица потеряла сознание. Желтые лапы судорожно дернулись и замерли. Джи утянули наверх.
- Свяжите и затащите сюда. Понесем в лагерь вместе со статуей, - выдохнул он и упал на траву. Двое слуг засуетились.
- Нкози. Нужно перевязать рану, - озабоченно сказал Мбежане.
- Знаю. Сделай все по-быстрому. Мы должны вернуться в лагерь как можно быстрее, - он закрыл глаза. Прежде чем тугая повязка стянула плечо, что-то теплое полилось на рану. Джи отвернулся и стиснул зубы.
- Готово, нкози. Птицу почти затащили. Ты сможешь идти?
- Да, только не так быстро, как ты, мой большой черный ублюдок, - негр кивнул и охотно подставил ему плечо. Опершись о него, Арчери поковылял в сторону лагеря. За ним тянулась уныло-гордая процессия. Надо ли говорить, что путешествие заняло гораздо больше времени?